"Так вот оно какое, очищение через страдание, - думаю я, стоя в набитой маршрутке с тяжелым рюкзаком и ноутбуком. - Очищение через страдание. Все ясно. Нравственное совершенствование".
"Очищение через страдание", - напоминаю я себе, возвращаясь в дождливый и потому черный, как тьма, пришедшая со Средиземного моря, день. Я еду в маршрутке спиной вперед, на меня падают чьи-то сумки и чьи-то туши, пахнет духами, бензином и перегаром. Очищение через страдание. Исследователям моего творчества нетрудно будет установить, что символом страдания в моем мире является концепт маршрутки...
Идею катарсиса, со-страдания, совершенствования через боль, выдвинул еще Аристотель, говоря об искусстве. Мне нравится эта задумка. Нравится знать, что страдание - это не просто способ развлечения для эмоциональных юнцов, а вполне легитимная форма развития личности.
Я невольно распространяю этот принцип на все ипостаси своей скромной жизни."Большое" у меня настолько переплетается с малым, что я не отличаю одно от другого. Великое явление целостности вещей. Кто-то сказал бы, что это неправильно, что "глобальное", изобретенное для высоких материй, совсем не годится для "маршруточной философии" постмодернистской девчонки-подростка. Но мне кажется, вселенским пинком к личностной эволюции может быть что угодно. Кто-то может достичь просветления, стоя в маршрутке - а кого-то не спасут и мировые трагедии.
Свою "женщину, которая тебя не любит" я любила три года. Всю жизнь - не смогла. Да и не планировала, наверное. Возможно, это эгоцентрично, но мне еще слишком много надо успеть, чтобы всю жизнь посвятить невзаимной любви к одному человеку. В конце концов, три года - тоже хорошая цифра, говорят, есть даже книга с таким названием.
Конечно, я была бы не против вернуться в мою любовь к Грустной королеве. Это было комфортное, теплое чувство. Та любовь, которая солнечным светом заливает предметы и делает невыносимое легким и маленьким. В этом чувстве я ощущала себя "дома" даже в самой чужой и враждебной стране.
Оно делало меня целой. Я и сейчас целая, но от него становилась более... наполненной. Более завершенной. И все оттенки абсурдности и невозможности, и все равно бесконечности моей любви...- это было прекрасно.
Но дважды в одну реку не войдешь, и поэтому мне просто нужно жить дальше.
Очищаться через страдание, зарисовывать мир, писать стихи и смотреть, как снег летит вертикально вверх, придавая смысл каждому слову.
"Очищение через страдание", - напоминаю я себе, возвращаясь в дождливый и потому черный, как тьма, пришедшая со Средиземного моря, день. Я еду в маршрутке спиной вперед, на меня падают чьи-то сумки и чьи-то туши, пахнет духами, бензином и перегаром. Очищение через страдание. Исследователям моего творчества нетрудно будет установить, что символом страдания в моем мире является концепт маршрутки...
Идею катарсиса, со-страдания, совершенствования через боль, выдвинул еще Аристотель, говоря об искусстве. Мне нравится эта задумка. Нравится знать, что страдание - это не просто способ развлечения для эмоциональных юнцов, а вполне легитимная форма развития личности.
Я невольно распространяю этот принцип на все ипостаси своей скромной жизни."Большое" у меня настолько переплетается с малым, что я не отличаю одно от другого. Великое явление целостности вещей. Кто-то сказал бы, что это неправильно, что "глобальное", изобретенное для высоких материй, совсем не годится для "маршруточной философии" постмодернистской девчонки-подростка. Но мне кажется, вселенским пинком к личностной эволюции может быть что угодно. Кто-то может достичь просветления, стоя в маршрутке - а кого-то не спасут и мировые трагедии.
- Сколько можно любить женщину, которая тебя не любит?И это не цитатка из ванильного паблика, а Оскар Уайльд. А цитирую - потому что в некотором роде жизненно (да и что еще остается нашему времени, кроме цитат?).
- Которая не любит? Всю жизнь.
Свою "женщину, которая тебя не любит" я любила три года. Всю жизнь - не смогла. Да и не планировала, наверное. Возможно, это эгоцентрично, но мне еще слишком много надо успеть, чтобы всю жизнь посвятить невзаимной любви к одному человеку. В конце концов, три года - тоже хорошая цифра, говорят, есть даже книга с таким названием.
Конечно, я была бы не против вернуться в мою любовь к Грустной королеве. Это было комфортное, теплое чувство. Та любовь, которая солнечным светом заливает предметы и делает невыносимое легким и маленьким. В этом чувстве я ощущала себя "дома" даже в самой чужой и враждебной стране.
Оно делало меня целой. Я и сейчас целая, но от него становилась более... наполненной. Более завершенной. И все оттенки абсурдности и невозможности, и все равно бесконечности моей любви...- это было прекрасно.
Но дважды в одну реку не войдешь, и поэтому мне просто нужно жить дальше.
Очищаться через страдание, зарисовывать мир, писать стихи и смотреть, как снег летит вертикально вверх, придавая смысл каждому слову.
